Игорь* приехал на интервью из маленького белорусского города Б. Папка с документами, диктофонные записи, выглаженная рубашка — он серьезно подготовился к разговору. «Написал вам, журналистам, потому что, если честно, уже и не знаю, куда еще обратиться, чтобы добиться правды», — немного сбивчиво произносит мужчина. Который месяц он воюет со своей женой: похоже, что встречи в зале суда стали для супругов более привычными, чем за обеденным столом. И хоть судьи (женщины, к слову) раз за разом отклоняют жалобу Игоря, для него это стало делом принципа — объяснить, что именно произошло вечером 16 июня в городе Б.
Начиналось все, как это обычно бывает, мило и безобидно. Восемь лет назад тонкая и звонкая студентка Марина* приехала на практику в город Б. Игорю девушка сразу понравилась, и после двух лет отношений он сделал ей предложение. В 2011-м у них родилась дочка, а еще спустя три года — сын. Семья переехала в новую квартиру, построенную по льготному кредиту. — Все было хорошо, за исключением одного момента — слепой, безрассудной ревности моей жены. Я мчался с работы домой, только бы ни на секунду не опоздать, перестал общаться с друзьями, лишь бы не было подозрений. И все равно слышал от Марины претензии… В конце концов она стала ревновать меня даже к нашей собственной дочери! — хмурит брови Игорь. — Дальше — хуже. Жена начала запускать квартиру. Не готовит, не убирает, с детьми не общается. Мне стало интересно, чем же таким можно целый день заниматься в декрете, чтобы настолько запустить дом… Я взял у жены телефон, залез в переписку, и выяснилось, что она уже не первый месяц сидит на сайтах знакомств! И не просто сидит, а ходит на реальные встречи! Это было вечером 16 июня. Я сидел в машине и читал всю эту переписку жены с другими мужчинами. У меня начало накипать! Я понимал: если останусь дома, добром дело не кончится. Не говоря ни слова, я взял телефон Марины и, не заходя в квартиру, поехал к теще: пусть посмотрит на всю эту красоту! В полпервого ночи я вернулся домой. Мне уже ничего не хотелось — просто лечь и заснуть. Но жена начала устраивать скандал: мол, как это так, ты взял мой телефон без спроса! Я держался, молчал. А она начала выбрасывать в окно мои вещи: летели ботинки, штаны, рубашки… На фотоаппарате мне пришлось остановить ее, я выхватил девайс из рук. Мы разошлись по разным комнатам и легли спать. Все, на этом наш конфликт был закончен. Произошедшее сняла камера видеонаблюдения, которая установлена в нашем дворе.
На следующий день Игорь, конечно, не в самых лучших чувствах, но с надеждой на то, что все можно исправить, работал в своем кабинете. И тут услышал неожиданное приглашение: «Зайдите к участковому». В милиции выяснилось: Марина написала заявление, обвинила Игоря в том, что он нецензурно выражался и дважды ударил ее. «Я хорошо помню, как судья сказала жене: „Если вы хотите развестись — разводитесь. Зачем вы этой ерундой занимаетесь?“ Услышав такое, я был уверен, что судья займет мою сторону»— Я, естественно, свою вину отрицал, ведь жену не трогал, не бил, не оскорблял. Участковый предупредил, что подобные дела проходят через суд. Но чего-то серьезного он не увидел, посоветовал помириться. Выяснять реальность побоев, предлагать супруге засвидетельствовать телесные повреждения никто не стал, — подчеркивает Игорь. — Вскоре пришла повестка в суд. В зале суда моя жена вдруг начала рассказывать, какой я тиран. Судья — женщина, естественно, приняла ее позицию. Хотя жена несколько раз оговаривалась, когда давала показания. То я бил ее в живот и плечо, то в ноги, то она была с сыном на руках и, если бы не ребенок, я бы точно ударил. Я обращал внимание судьи на эти несоответствия в показаниях, но меня никто не слушал. В итоге мне вынесли обвинительный приговор по части 2 статьи 9.1 КоАП («Нанесение побоев, не повлекшее причинения телесных повреждений, умышленное причинение боли, физических или психических страданий, совершенные в отношении близкого родственника либо члена семьи, если в этих действиях нет состава преступления, — влекут наложение штрафа в размере до десяти базовых величин или административный арест»). Как оказалось, это такая «прекрасная» статья (вступила в силу, между прочим, относительно недавно — 28 августа 2013 года), по которой не нужно никаких доказательств: ни медицинского освидетельствования, ни свидетелей — достаточно слов потерпевшей. Презумпция невиновности на эту статью КоАП тоже не распространяется. В постановлении так и написано: речь потерпевшей является логичной и последовательной, оснований не доверять ей нет. Виновен. Заплати 63 рубля.
Игорь с таким вердиктом не согласился, подал жалобу. В областном суде семейную тяжбу еще раз рассмотрели и оставили решение без изменений: «Доводы жалобы о том, что к показаниям потерпевшей стоит относиться критически, поскольку она является заинтересованной в исходе дела, являются надуманными. Тот факт, что у потерпевшей отсутствуют следы побоев, не ставит под сомнение вывод суда о виновности привлекаемого лица. Взыскание наложено в пределах санкции закона и является справедливым».— Я хорошо помню, как судья сказала жене: «Если вы хотите развестись — разводитесь. Зачем вы этой ерундой занимаетесь?» Услышав такое, я был уверен, что судья займет мою сторону. Увы, все сложилось не в мою пользу, — констатирует мужчина.
Сейчас Игорь готовится подать очередную апелляцию. На этот раз — в Верховный суд. Шансов, как признает он сам, мало. Если честно, их практически нет. Но кто из нас откажется от надежды, даже вопреки здравому смыслу? В случае окончательного судебного проигрыша мужчина готов установить по всей квартире камеры видеонаблюдения и продолжать жить с супругой под одной крышей, собирая улики в свою пользу.
«Статья 9.1 (часть 2) КоАП вступила в силу недавно и действует почему-то только в одну сторону. Стоит только женщине сказать „Он ударил меня в живот“ — и все, мужчина признается виновным. А в отношении матерей эта статья не действует»— Суд вынес решение, основываясь только на словах потерпевшей: якобы врать ей незачем. Я с этим не согласен. Сейчас моя супруга пойдет и напишет еще одно такое заявление, через месяц — второе, и меня привлекут уже к уголовной ответственности. А дальше что? Возможно, и квартиру попросят освободить. «Загуглите» «как выжить мужа из квартиры» — в моей ситуации все уже идет по этому сценарию. И очень успешно, — с горечью говорит Игорь. — Я видел, как Марина читала в интернете рекомендации вроде «Подходите к окну, начинайте неистово орать, вызывайте милицию — и вас точно признают жертвой домашнего насилия, а мужа „примут“». Правда, моей супруге не везет в том смысле, что я не пью. Так сложнее изобразить меня домашним тираном… Поймите, в конце концов, дело не в том, что мне жалко квартиры или машины. Я не хочу, чтобы дети были с такой мамой после развода. А в дальнейшем, если окажется, что я «истязатель и избиватель», кто оставит мне детей? И во-вторых, моя апелляция — дело принципа. Я на самом деле супругу не бил. Зачем мне это пятно? — Обиднее всего, что закон очень интересно работает. Вторая часть статьи 9.1 КоАП устроена так, что не надо иметь следов побоев, достаточно написать заявление — и вот уже мужчина-«истязатель» оштрафован. Если Марина напишет заявление во второй раз, то меня поставят на учет. А если в третий, мне грозит уголовное дело. И жена это знает… Конечно, я все понимаю: закон направлен на защиту женщин от насилия в семье — для тех случаев, когда все действительно произошло без свидетелей и каких-то явных следов побоев не осталось, хотя инцидент имел место. Но в моем случае есть неоспоримые доказательства, что побоев не было: это диктофонные записи, на которых мы с супругой обсуждаем произошедшее в тот вечер и она признает, что я не поднимал на нее руку. Однако суд отказывается рассматривать эти улики. Сейчас я нанял нового адвоката, возможно, он поможет мне сделать последний рывок, — раскрывает карты Игорь. — Я знаю, что шансов совсем мало, но если вовсе не бороться, то потом будет обидно, что даже не попытался, — строго говорит мужчина. — Доказать свою правоту мне сложно, потому что все судьи-женщины по умолчанию принимают женскую позицию. А супруга у меня маленькая, худенькая. На нее посмотришь — и действительно жалко становится… Что касается детей, пока младшему сыну не исполнится три года, нет вообще никаких шансов, что их оставят со мной. Так что мне остается только ждать, вешать камеры и собирать компромат. Жутковато все это, если честно.
Олег Бакулин, руководитель общественного объединения «Защита прав отцов и детей»:
— Подобные случаи очень часты в нашей практике. Статья 9.1 (часть 2) КоАП вступила в силу недавно и действует почему-то только в одну сторону. В отношении отцов всегда выносят обвинительный приговор. Стоит только женщине сказать «Он ударил меня в живот» — и все, мужчина признается виновным. А в отношении матерей эта статья не действует. Например, мы пытались привлечь одну мать за избиение ребенка. Мальчик попал в больницу после «общения» с ней. У нас были видеодоказательства и даже свидетели, но сотрудница ИДН исказила все полностью: мол, мать не является близким родственником своему несовершеннолетнему ребенку (а статья распространяется только на близких родственников или людей, проживающих под одной крышей), поскольку они проживают по разным адресам. Ну не бред ли это? А вот в отношении отцов эта мера действует неустанно. В данном случае я вижу, что следов побоев нет, свидетелей нет — и все равно принято обвинительное решение. А как же презумпция невиновности? Сама по себе статья не противоречит здравому смыслу, но ее применение вызывает вопросы. Привлечение к ответственности должно происходить на основании закона, а не на основании предположений, домыслов или чьих-то субъективных желаний. Иначе получается, что одни имеют права, а другие — нет. Любого мужчину в нашей стране теперь можно посадить в тюрьму, составив пару-тройку таких протоколов. Вот они, равные права мужчины и женщины.
* Имена героев изменены по их просьбе. Игорь является членом общественного обьединения «Защиты прав отцов и детей», всю информацию можно получить у председателя обьединения. Orig:https://people.onliner.by/2016/10/01/muzh
