Наталья Поспелова — специалист по семейному неблагополучию и устройству детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. 28 лет работала в органах охраны детства Беларуси, из них 12 — в Национальном центре усыновления. Автор более 100 методических и публицистических работ по проблемам социального сиротства и семейного неблагополучия. Одна из основателей республиканского портала по поиску семей для детей-сирот www.dadomu.by и единственного в СНГ ежемесячного издания для замещающих родителей и специалистов органов опеки и попечительства — газеты «Домой!». Референт Белорусского общественного объединения замещающих семей «С надеждой». Профессиональная специализация: альтернативные формы жизнеустройства детей-сирот; споры родителей о воспитании детей; сопровождение семей, желающих принять или уже принявших детей-сирот на воспитание.
Природа наделила каждую маму всемогуществом и безграничной властью над ребенком. Мама может дать ребенку жизнь, а может и забрать ее. Мама может превратить жизнь ребенка в одно сплошное удовольствие, восхищаясь им и всячески способствуя его развитию, а может лишить свое дитя будущего, устроив ему в семье дедовщину похлеще армейской… Мама может все. В нашем обществе главенство мамы в вопросах и собственно в процессе воспитания детей, к сожалению, бесспорно. Причин такого неравенства много. Так сложилось, что славянские женщины испокон веков управлялись с детьми в одиночку. В отсутствие мужчин женщинам ценой невероятных усилий удавалось главное — сохранить детей. Этот не раз доказанный факт предопределил безоговорочный приоритет и бесспорный авторитет славянских женщин в вопросах воспитания детей. И хоть времена изменились и гендерные роли сместились и поменялись, гегемония матерей в воспитании детей осталась в сознании многих и многих людей безусловной. Одни, без отцов, матери поднимали целые поколения детей, передавая модель безмужней жизни и безотцовского воспитания потомкам. Что поделаешь: у отцов или революция, или война, или алкогольная/игровая/компьютерная/трудовая/карьерная (нужное подчеркнуть) зависимость. Женщина научилась и может сидеть на двух стульях, вынужденно совмещая в одной себе две роли — матери и отца. Это чтобы женщину не обидеть. На самом деле в ситуации отсутствия мужчины в семье женщина не имеет возможности полноценно выполнить ни роль матери, ни, что само собой разумеется, роль отца. Зато как следствие безраздельной власти над детьми женщина приобрела массу новых опций. Безоглядность, к примеру, однозначность. Негибкость. И вот уже мама недавно замужней дочке нашептывает: «Никакой у тебя муж-то. Мужчина должен и то, и се. А твой? Да разводись ты! У тебя муж, как дитя, зачем тебе двое детей на шее! А Полинку (Кирюшку) я помогу поднять. Не бойся, вытащим! Я вас двоих после развода с отцом на ноги поставила, образование дала, когда папка ваш бухал беспробудно. И ты справишься: дело знакомое!»
Девочки, выросшие в материнских семьях, о мужчинах имеют представление поверхностное и отдаленное. Мужчина для них — это такой сказочный волшебник, который должен ее, королевишну, развеселить, обеспечить и выполнять бесконечные хотелки. Потому что муж — должен. Я же мать. А он никто. И если что — я и сама смогу, как моя мама (бабушка, тетушка, сестра, подружка и т.д.). Мальчишки, воспитанные безотцовщиной, не имеют опыта принятия мужских решений, не знают методов укрепления и поддержания отцовского авторитета в глазах своих детей, затрудняются отстаивать свое мнение, а их уверенность в том, что женщина (то есть мама) лучше знает, как воспитывать детей, и значит, детям будет с ней лучше, — нередко парализует их попытки обозначить свое отцовское присутствие в жизни собственных детей. Многие семьи так и живут. Мама — главная, папа — второстепенный. Порой — практически ненужный и ничего в семье не определяющий. Никакой. Это все — очень обобщенно. В жизни же бывает по-разному. Но в разных неблагополучных семьях, где супруги расторгают брак и делят детей, при всем богатстве фактажа есть много общего. Давным-давно, заслужив номинацию всесильной и всемогущей, мамы и сегодня продолжают безраздельно властвовать над детьми… После материала об аспектах международного похищения детей на почту стали приходить письма от отцов, пока безрезультатно пытающихся отстоять права своих детей получать заботу от обоих родителей, а не только от матерей. В большинстве своем горестным отцовским опытом поделились белорусские мужчины. Откликнулись и рассказали свои истории борьбы за право своего ребенка видеть отца (пусть по скайпу) или слышать его голос (пусть по телефону) папы из Марокко, Колумбии, Италии, Испании, Турции, России. Всех пап объединяло одно: тревога за детей. После расторжения брака урегулировать вопрос об участии в воспитании детей для многих оказалось невозможным: нормы Конвенции о гражданских аспектах похищения детей у нас на практике не применяются (это в контексте пап — иностранных граждан). В контексте мытарств белорусских пап у нас не работают нормы Кодекса о браке и семье, предусматривающие равенство прав обоих родителей в воспитании детей. Каждый день папы чувствуют, как отдаляются от них дети, они замечают, как дети меняются в худшую сторону, и можно уже не успеть исправить, поддержать, подстраховать… Некоторые из этих пап, не в силах видеть, как после короткого контакта с ребенком тот практически сходит с ума, вынужденно отказываются от встреч. Настолько больно видеть разрушительность происходящего…
История развода Сергея и Анжелы
Ситуация, которая происходит сейчас у Сергея и Анжелы, к сожалению, достаточно типичная для молодых семей. Поженились четыре года назад. Анжела окончила педуниверситет, имеет высшее педагогическое образование и диплом воспитателя детсада. Сергей работает в колхозе. В семье с небольшой разницей в возрасте родились сын и дочь. Сергей из полной многодетной семьи, отцу и маме по 55 лет, оба работают. У Анжелы есть младшая сестра и напряженные отношения с родителями: отец, случается, пьет запоями, но социальный статус пока сохранен (работает в сельском хозяйстве), мама работает в местном магазине. По словам Анжелы, дома у нее два монстра: один пьет, второй орет. Когда сыну исполнилось три года, а дочери полтора годика, Анжела подала на развод. А надоело все! Сергей семью не обеспечивает, и вообще непонятно, зачем он ей? Уж лучше жить в гражданском браке, чем «в такой семье». Сказано ему было — бабушкин дом в деревне отремонтировать, чтобы съехать от ее родителей, так нет, не отремонтировал. Да пошло оно все! По требованию суда молодые родители сходили к психологам. Те пытались супругов примирить. Анжела не согласна, их отношения с мужем зашли в тупик, что тут примиряться! Когда в последний раз была в гостях у свекра со свекровью, на почве неприязненных отношений затеяла скандал с вызовом милиции, разругалась со всеми и потребовала в ночь везти ее с детьми к своим родителям за 200 км. Повезли. После неоднократно откладываемого суда Анжелу и Сергея развели. Сергей подал заявление об установлении порядка общения с детьми. Анжела взыскала с бывшего мужа алименты в размере 33% со всех видов заработка и настаивает, что ему достаточно будет видеться с детьми один раз в две недели, по воскресеньям, с 12 до 14 часов, по месту ее жительства и в ее присутствии. Сергею проблематично ездить так далеко на короткие свиданья с детьми, да и неэффективны эти свидания: дети плачут, малышка стала забывать отца, на руки не идет, сын истерит при расставаниях, Анжела говорит, что после свиданий с папой «детей как подменяют»: они неуправляемы, беспокойны, непослушны. По ее мнению, эти свидания детям наносят только вред. Очередная идея Анжелы — лишить Сергея родительских прав. А какой он отец?! Толку с такого…
Скоро суд по определению порядка участия отца в воспитании детей. Сергей деморализован и вымотан. Боится, что вскоре совсем не сможет видеть детей. Его особенно беспокоит развитие и здоровье сына. Малышу почти три года, а он не разговаривает. В сад пока не ходит, по месту жительства мамы сад малокомплектный и в нем не очень хорошие условия. Маме некогда заниматься с сыном, она погружена в младшую дочку, та болезненная, и с ней нередко приходится ложиться в больницу. Мальчик остается на попечении бабушки, а если она на работе — за малышом присматривает Анжелин папа, нередко нетрезвый.Сергей обращался к местному адвокату. Цена адвокатских услуг оказалась ему не по карману (за день работы адвоката в суде Сергею пришлось заплатить 120 рублей). После развода Сергей вернулся жить в дом своих родителей, устроился на более оплачиваемую работу (порядка 600 рублей в месяц), однако не знает, как решить вопрос со своим участием в воспитании детей. Сергея поддерживают родители. Это его единственный ресурс в борьбе за право своих детей иметь отца. Адвокат говорит Сергею, что таких маленьких детей все равно должна воспитывать мать, так детям будет лучше. Из практики работы судьей адвокат знает, что дети должны остаться с матерью, тем более когда она педагог. Органы опеки изучили условия жизни отца и мамы детей. Рисков для детей по месту жительства матери не выявили. Жилищно-бытовые условия Сергея также были исследованы, вынесено заключение о том, что они достаточны для временного пребывания детей в гостях у папы. Попытки Сергея договориться с Анжелой оказываются безрезультатными. Она свое решение приняла и менять не собирается: такой отец ее детям не нужен. Сергей раньше не задумывался над возможностью воспитывать детей: он тоже слышал, что в подобных ситуациях детей, как правило, оставляют с мамой. Мы обсудили с Сергеем все «за» и «против» передачи ему на воспитание одного ребенка — трехлетнего сына. Сергей оценил свои возможности обеспечить сыну необходимые условия. Он сможет определить мальчика в сад, в вопросах ухода и присмотра за малышом родители обещают Сергею поддержку и участие. Для него осталось непонятным: почему ни органы опеки, ни суд, ни адвокат не подсказали ему, что он тоже может претендовать на передачу хотя бы одного ребенка ему на воспитание? Почему и в исполкоме, и в адвокатской конторе ему все объясняют, что маленькие дети должны оставаться только с матерью?Сергей подчеркивает приоритет Анжелы в вопросах воспитания: к детям она относится хорошо, тем более — дипломированный педагог. Сергей с уважением относится к людям с высшим образованием, сам имеет рабочую специальность. Вместе с тем он полагает, что в силу усталости и издерганности пьянством отца и постоянными выяснениями отношений с матерью у Анжелы порой просто не хватает сил заниматься детьми. При всей арифметической простоте суд не скоро примет решение о передаче одного из детей (сына) на воспитание отцу. Непривычно как-то. Тем более мать детей — педагог… Такое решение могут не понять.
Проблемой, которая затрудняет поиск приемлемых для детей из этой семьи решений, является … пьянство дедушки по линии матери. Анжела — жертва воспитания в дисфункциональной семье, семье, где образ мужчины девальвирован, подточен пьянством, то есть ненадежностью отца. Девочки из семей, где папа пьет, а мама живет «с плотно сжатыми губами», затрудняются выстраивать отношения с мужчинами, а если и пытаются — то исключительно с потребительских позиций. Живя с выпивающим папой, с малых лет девочка понимает, что папе доверять нельзя. Этот стереотип безотказно работает и во взрослой жизни: мужчинам верить нельзя, все равно обманут, значит, надо пользоваться. Отсюда «ноги растут» у завышенных ожиданий Анжелы от мужа, выставление для него высокой планки — это тоже из оперы неблагополучных родительских отношений. Образ никчемного отца, занятого своей алкогольной зависимостью, переносится и на мужа. Бывший муж Анжелы не справился с квестом «отремонтируй бабушкин домик», так же как зависимый (то есть пьющий) Анжелин папа всегда проваливал экзамен «а ну, дыхни!». Анжела однозначна в своем отношении к бывшему мужу: такой он ей не нужен. Ее мама научилась давно обходиться без мужа, который временами зависает в своем домике под названием «бытовой алкоголизм», потому Анжелу совершенно не пугает перспектива остаться одной с двумя детьми. Она также безоглядно и однозначно приняла решение не только в отношении своей жизни, но и в отношении будущего своих детей, существенно ограничив их возможности и права общаться с отцом, получать его заботу и внимание.Это и есть проявление гегемонии, если не сказать — тоталитаризма, женщин в вопросах воспитания детей. Семейное неблагополучие, воспитание в условиях безотцовщины продолжается. Только если в детском опыте Анжелы папа себя отодвинул от семьи и детей алкогольной зависимостью, то Анжела отодвинула отца от своих детей просто из-за своих стереотипов. Поскольку сама с детства научилась обходиться без отца, значит, ее детям отец что-то вроде розочки на торте… Можно и без него.Не хочу сгущать краски, но опыт работы с подобными случаями однозначно подсказывает: каждый мужчина будет плох и «не такой» для Анжелы. Она всегда будет недовольна мужчинами (именно постоянное недовольство поведением пьющего мужа транслировала мама Анжелы). Анжела всегда будет противостоять мужчине, как противостоит пьянству мужа ее мама. Для Анжелы неважно, какой ценой, но важно настоять на своем. Она не ценит отношения, так как не уверена в них. Пример родительской семьи — это жизнь без отношений, выживание созависимых людей с зависимым. Установки, которые вынесла Анжела из опыта жизни в родительской семье, к сожалению, таят немалую опасность для ее детей, особенно для сына. Видя в сыновьях продолжение отцов, мамы из неблагополучных семей нередко подавляют их, негативным родительским сценарием создают предпосылки для проблемного и отклоняющегося поведения мальчиков. Мальчишка будет расти и все больше напоминать Анжеле бывшего мужа (своего отца), человека, с которым у нее ничего не получилось. Эту мысль Анжела может передавать сыну: у тебя тоже ничего не получится, ты такой же никчемный неудачник, как и твой отец. Плюс еще тезисы о том, что «папка твой тебя бросил», «ты ему не нужен» и прочий шлак, которым женщины пытаются прикрыть последствия своего неумения выстроить отношения…
В отстаивании права своих детей получать заботу от обоих родителей в полной мере, а не в такой, как Анжела захотела, Сергею предстоит бороться сразу с несколькими стереотипами у людей, принимающих решения в отношении его детей. Во-первых, «она же мать». Не поспоришь, Сергей — не мать. Он — отец. Во-вторых, «мать детей — пе-да-гог». Дело не в дипломе. Дело в непонимании мамой последствий отстранения отца от воспитания детей. Вот здесь ей по педагогике вместе с психологией — кол с минусом. Как только Сергей заикнется о передаче сына ему на воспитание, и орган опеки, и суд, обязанные принять решения в интересах детей, переживут разрыв шаблона: «а как это — разъединить детей?! Это сестру с братом разлучить?!» Да, вот выходит, что брат будет жить с отцом, а сестра — с мамой. И да: родители детей будут делать все возможное, чтобы почаще видеть своих детей, проживающих не с ними, а значит, братик с сестричкой тоже будут встречаться, общаться, поддерживать связи… Этот сценарий лучше: в первую очередь, он конструктивен для обоих детей. И еще он дает шанс родителям детей. Пусть совсем иллюзорный, но дает.Есть еще одна опасность в принятии решения, нацеленного на отстранение и последовательное выдавливание отца из круга забот по воспитанию детей: их мама может надорваться. «Перегруз» двумя детьми может спровоцировать множество проблем. Пока дети маленькие — проблемы будут не слишком заметны. Но потом, в школьном возрасте, они «выстрелят» отклоняющимся поведением детей… Ведь отец — не розочка на торте. Это всегда рамки, всегда условия, требования, выполняя которые ребенок научается внутренней дисциплине и другим полезным в жизни вещам. Мы привыкли к тому, что мама для ребенка — это целый мир. И что если нет мамы — беда, потому как начинается сиротство. Но без отца — ребенку тоже край и беда не меньшая. Из поколения в поколение передаваемая модель юридической и фактической исключенности отцов из семей сегодня приводит к разным, но всегда неблагополучным для детей последствиям. Если наше общество позиционирует себя думающим о будущем детей, то наиглавнейшей задачей будет предоставлять условия и обеспечивать возможности детям пользоваться как заботой матери, так и заботой отца. В равной мере.
orig:https://onlinebrest.by/novosti/kajdii-myjchina-bydet-ploh-i-ne-takoi-ekspert-o-tom-kak-materi-sami-lishaut-detei-otca_440.html
